Цель – оценить частоту периоперационных сердечно-сосудистых осложнений (ССО) и клинико-лабораторные показатели кардиопротекции у больных, получивших в интраоперационный период вмешательств на сосудах инфузию фосфокреатина.

Материалы и методы. Обследовали 204 больных с высоким сердечным риском (пересмотренный индекс сердечного риска > 2, риск периоперационного инфаркта миокарда или остановки сердца > 1%), которым выполняли плановые операции на сосудах. Больных рандомизировали на 2 группы. Больные 1-й группы интраоперационно получали инфузию фосфокреатина в дозе 75,9 [69,8–85,7] мг/кг в течение 120,0 [107,1–132,0] мин. 2-я группа была контрольной. Анализировали частоту периоперационных ССО, содержание в крови кардиоспецифического тропонина I (сTnI) и N-терминальной части предшественника мозгового натрийуретического пептида (NT-proBNP). Данные статистически обработали, использовали точный критерий Фишера, критерий Манна–Уитни и логистическую регрессию.

Результаты. Периоперационные ССО зарегистрировали у 5 (4,9%) больных 1-й группы и у 18 (17,6%) – 2-й (p = 0,007). Интраоперационное введение фосфокреатина ассоциировалось со снижением риска ССО: ОШ 0,2405, 95% ДИ 0,0856–0,6758, p = 0,007. Уровень cTnI у больных 1-й и 2-й групп составлял 0,021 [0,016–0,030] и 0,019 [0,011–0,028] нг/мл (р = 0,102) перед операцией, 0,025 [0,020–0,036] и 0,022 [0,015–0,039] нг/мл (р = 0,357) после операции, 0,025 [0,020–0,031] и 0,028 [0,018–0,033] нг/мл (р = 0,531) перед выпиской из стационара. На тех же этапах уровень NT-proBNP составлял 233,5 [195,0–297,5] и 237,8 [171,3–310,1] пг/мл (р = 0,404), 295,5 [257,3–388,0] и 289,0 [217,5–409,5] пг/мл (р = 0,226), 265,5 [204,8–348,5] и 259,6 [171,0–421,6] пг/мл (р = 0,369).

Заключение. У больных с высоким кардиальным риском, которым выполняют вмешательства на сосудах, инфузия фосфокреатина в общей дозе 75,9 [69,8–85,7] мг∙кг–1∙ч–1 на 24% снижает риск периоперационных ССО. Введение фосфокреатина больным высокого кардиального риска во время вмешательств на сосудах не влияет на периоперационный уровень cTnI и NT-proBNP.

Введение. Отказ от твердой пищи и жидкости перед операцией является общепринятой практикой в плановой хирургии у детей, однако может быть сопряжен с риском развития дегидратации.

Цель – оценить распределение жидкости по водным секторам организма у детей в зависимости от длительности отказа от пищи и жидкости перед плановым хирургическим вмешательством.

Материалы и методы. Одноцентровое проспективное когортное исследование. Обследованы 104 ребенка, средний возраст 12,5 ± 3,7 лет. В зависимости от возраста пациенты были разделены на 3 группы: 1-я группа – 3–7 лет, 2-я группа – 7–12 лет и 3-я группа – 12–18 лет. В каждой группе с учетом длительности предоперационного отказа от пищи и жидкости были выделены 2 подгруппы: I подгруппа – менее 12 часов; II подгруппа – более 12 часов. Среднее время голодания составило 13,3 ± 2,7 часа. Состояние водных секторов организма оценивали за 30 мин, через 30 мин и 24 часа после операции.

Результаты. Перед операцией распределение жидкости по водным секторам в 1-й и 2-й группах в зависимости от длительности голодания различий не имело, в 3-й группе при голодании более 12 часов все показатели были значимо ниже. Через 30 мин и 24 часов после вмешательства отмечалось увеличение объема общей воды и экстрацеллюлярной жидкости, однако значимые изменения были лишь в 3-й группе (р < 0,05). Также в 3-й группе при голодании более 12 часов перед операцией имели место более низкие показатели систолического АД (р < 0,05).

Заключение. Длительность предоперационного отказа от твердой пищи и жидкости в диапазоне 12–15 часов не оказывает негативного влияния на показатели водного обмена и не ассоциирована с артериальной гипотензией во время индукции анестезии.

Цель – изучить влияние доставки экзогенного оксида азота на выраженность апоптоза, пироптоза, некроптоза почечной паренхимы при моделировании искусственного кровообращения и искусственного кровообращения с циркуляторным арестом.

Материалы и методы. В исследование включили 24 барана алтайской породы и рандомизировали их на 4 равные группы. В группах ИК и ИК+NO моделировали искусственное кровообращение без циркуляторного ареста. В группах ИК+ЦА и ИК+ЦА+NO моделировали искусственное кровообращение с циркуляторным арестом. В группах ИК+NO, ИК+ЦА+NO периоперационно подавали NO в концентрации 80 ppm. В группах ИК, ИК+ЦА подавали стандартную кислородно-воздушную смесь, не содержащую NO.

Результаты. В группе ИК+ЦА+NO уровень концентрации TNF-α был статистически значимо ниже 899 [739; 1019] нг/г по сравнению с группой ИК+ЦА 1716 [1284; 2201] нг/г, р = 0,026. Остальные маркеры программируемой клеточной гибели не различались между группами.

Заключение. Периоперационная доставка оксида азота снижает выраженность внешнего пути апоптоза в клетках почечной паренхимы при моделировании операций с искусственным кровообращением и циркуляторным арестом. Периоперационная доставка оксида азота в дозе 80 ppm не приводит к усилению процессов апоптоза, пироптоза, некроптоза в почечной паренхиме.

Цель – оценить заболеваемость, распространенность факторов риска, применяющиеся методы диагностики и лечения, а также исходы у пациентов с острой мезентериальной ишемей (ОМИ).

Материалы и методы. В исследовании приняли участие 32 медицинских учреждения из 19 стран. На протяжении 10 месяцев в 2022–2023 гг. в исследование включали всех пациентов с возможным или подтвержденным диагнозом ОМИ, у которых регистрировали наличие известных факторов риска, клинические и лабораторные проявления ОМИ, методы ее диагностики, лечения и исходы в течение 1 года.

Результаты. Всего в работу было включено 705 пациентов из 32 центров, среди которых 418 был установлен диагноз ОМИ. В Архангельске в исследование было включено 39 пациентов (средний возраст 73 года). Диагноз ОМИ по результатам центра в Архангельске подтвержден у 69 % пациентов, при этом заболеваемость среди всех госпитализированных составила 0,13%. Ни один из известных факторов риска (курение, фибрилляция предсердий, атеросклероз, артериальная гипертензия, предшествующие инфаркт миокарда и тромбоэмболические осложнения) не показал достоверную статистическую связь с развитием ОМИ. Среди клинических проявлений у пациентов с подтвержденной ОМИ чаще выявляли признаки шока по сравнению с неподтвержденной ОМИ (p = 0,028). Лабораторные показатели значимо не отличались в обеих группах, однако при подтвержденной ОМИ отмечали более высокие показатели лактата у умерших пациентов. У большинства пациентов с подтвержденной ОМИ диагноз был установлен при проведении оперативного пособия, в 72% случаев ситуация была расценена как инкурабельная; у 24 % пациентов было выполнено резекционное вмешательство на кишечнике. Летальность у пациентов с подтвержденной ОМИ составила 78%.

Заключение. Отсутствие четких предикторов развития, специфических клинических и доступных лабораторных признаков ОМИ часто ведет к задержке установления диагноза и оказания соответствующей медицинской помощи, что служит причиной значительной летальности. Необходим дальнейший анализ данных для поиска путей по улучшению результатов диагностики и терапии ОМИ.

Введение. Примерно 21–27% пациентов с заболеваниями системы крови (ЗСК) получают опиоидные анальгетики, при этом одной из наиболее частых причин назначения является нейропатическая боль. Габапентин применяется в качестве препарата первой линии при нейропатической боли (НБ), однако малоизучен у пациентов с ЗСК.

Цель – изучить эффективность и безопасность применения габапентина у больных с ЗСК с хронической болью.

Материалы и методы. В одноцентровое проспективное обсервационное исследование включено 24 пациента с тромбоцитопенией и болевым синдромом в период с октября 2017 по октябрь 2022 гг. Возраст пациентов составил от 18 до 71 года (медиана 40 лет). Все пациенты с ЗСК: неопухолевые ЗСК (апластическая анемия) – у 8% (n = 2), миелоидные опухолевые ЗСК (острый миелоидный лейкоз) – у 34% (n = 8), лимфоидные опухолевые ЗСК (острый лимфобластный лейкоз, фолликулярная лимфома, диффузная В-крупноклеточная лимфома, Т-клеточные лимфомы, множественная миелома) – у 58% (n = 14) пациентов. У всех пациентов имела место тромбоцитопения менее 150·109/л (у 66% (n = 16) – менее 90·109/л) и была диагностирована нейропатическая боль (НБ), локализованная согласно нейроанатомическому распределению и сопровождалась типичными для НБ сенсорными нарушениями. Локализация боли была различной, преобладали боли в нижних конечностях (63% (n = 15), 95% ДИ: 43–79%), обусловленные периферической полинейропатией преимущественно токсического генеза (прием винкристина, бортезомиба), также боль была обусловлена течением основного заболевания: цефалгией и болью в шее (вследствие сдавления лимфатическими узлами нервных структур), постгерпетической невралгией, невралгией тройничного нерва, обусловленной ростом опухоли. Все пациенты страдали труднокупируемой, высокоинтенсивной болью, требующей приема тримеперидина в дозе 20–40 мг/сут. Всем пациентам была назначена терапия габапентином в дозе 900–1200 мг/сут.

Результаты. При приеме габапентина у исследуемой группы пациентов (n = 24) уже на 3-й день наблюдалось клинически и статистически значимое снижение интенсивности боли: 1) по медиане: с исходных 6 до 4 баллов, р = 0,01 (и до 3 баллов к 7-му дню терапии); 2) по средней: с исходных 6,5 до 3,9 баллов, р = 0,01 (и до 3,2 баллов к 7-му дню). Стратификация динамики снижения интенсивности боли по виду заболевания системы крови (ЗСК) показывает, что снижение к 3-му дню (устойчивое и далее к 7-му дню) было клинически и статистически значимо (р = 0,01) для групп пациентов с лимфоидными и миелоидными ЗСК, и клинически значимо у пациентов (n = 2) с неопухолевыми ЗСК. Обезболивающая терапия с применением малых доз габапентина дала выраженный устойчивый положительный эффект (интенсивность боли статистически значимо снизилась в среднем на 50%). После 7 суток терапии габапентина отмечено снижение дозы опиоидов у 52% пациентов. Среди побочных эффектов преобладали сонливость 67% (n = 16) и головокружение 32% (n = 8).

Заключение. Результаты проведенного исследования свидетельствуют, что габапентин эффективен при лечении хроничеcкой нейропатической боли у пациентов с ЗСК и безопасен при применении в минимальных/средних терапевтических дозах в рамках диапазонов суточного дозирования, установленных официальными инструкциями по применению.

Цель. Определить эффективность компьютерной томографии при диагностике трудной ларингоскопии.

Материалы и методы. Обследовано 60 пациентов, которым перед операцией выполняли компьютерную томографию головы и шеи и оценивали риск трудных дыхательных путей по шкале LEMON. Исследовали следующие КТ-признаки: толщину языка и мягких тканей на уровне голосовых складок, вертикальное расстояние от самой высокой точки подъязычной кости до тела нижней челюсти, толщину надгортанника, длину надгортанника, расположение голосовых связок на уровне шейных позвонков, атланто-затылочный промежуток, промежуток между первым и вторым шейными позвонками, расстояние между голосовыми связками. После вводной анестезии пациенты были распределены на 2 группы в зависимости от результатов ларингоскопии по шкале Кормака – Лихана. Диагностическая способность клинических признаков шкалы LEMON и данных КТ была рассчитана с помощью ROC-AUC анализа у пациентов в группах с трудными и обычными дыхательными путями.

Результаты. Анализ полученных данных показал, что шкала LEMON имеет среднюю диагностическую способность (AUC = 0,697, p ≤ 0,023 ДИ – 0,534–0,860), чувствительность метода составила 26,7%, специфичность – 95,6%, по сравнению с КТ-диагностикой. Наиболее эффективным предиктором является толщина языка (чувствительность – 80%, специфичность – 77,8%), в меньшей степени – вертикальное расстояние от высшей точки подъязычной кости к нижней челюсти и толщина надгортанника (чувствительность 73%, 60% и специфичность 66,7%, 62,4 % соответственно).

Выводы. Использование компьютерной томографии эффективно для выявления предикторов трудной ларингоскопии. Лучевые методы диагностики трудной ларингоскопии являются более чувствительными по сравнению со шкалой LEMON. Диагностическими критериями трудной ларингоскопии являются: толщина языка – 75,75 мм, вертикальное расстояние от высшей точки подъязычной кости к нижней челюсти – 20,85 мм, и толщина надгортанника – 2,65 мм.

Цель – оценить возможность использования показателя дыхательного резерва (ДР) для расчета индивидуального риска развития послеоперационных легочных осложнений (ПЛО) у пациентов, которым выполняли открытое оперативное вмешательство по поводу рака легкого.

Материалы и методы. Исследовали 185 пациентов, которым выполняли открытое оперативное вмешательство по поводу рака легкого в клинике ПСПбГМУ им. И. П. Павлова в период 2018–2020 гг. Всем пациентам в предоперационном периоде проводили кардиореспираторное нагрузочное тестирование (КРНТ) с определением показателей дыхательного резерва (ДР). Ретроспективно все пациенты были разделены на 2 группы в зависимости от развития послеоперационных легочных осложнений в течение 7 дней от момента операции. С целью оценки значимости ДР для прогнозирования риска развития ПЛО данные статистически обработали: использовали U-критерий Манна–Уитни, точный критерий Фишера, индекс Юдена и метод линейной регрессии.

Результаты. ПЛО зарегистрированы у 7 пациентов (3,8%), у 3 из них (42,9% от группы с ПЛО, и 1,6% от общей группы) они сопровождались острой дыхательной недостаточностью (ОДН), потребовавшей реинтубации и перевода на ИВЛ; у этих пациентов наступил летальный исход. На этапе анаэробного порога между группами достоверными были отличия в величине дыхательного резерва (р = 0,003). Обнаружена прямая корреляция между ДР на анаэробном пороге (АП) не только при пике нагрузки, но и на этапе свободного педалирования (СП) (теснота связи по шкале Чеддока ДР (АП) – ДР (пик) ρ = 0,724, ДР (АП) – ДР (СП) ρ = 0,734, p < 0,001). Шансы развития ПЛО изменялись следующим образом: в группе пациентов с ДР (СП) < 72,025% были выше в 21,4 раза, (95% ДИ: 2,499–182,958); с ДР (АП) < 44,136% были выше в 27,2 раза (95% ДИ: 4,850–152,167); с ДР (пик) < 36,677% были выше в 7,6 раза (95% ДИ: 1,426–40,640).

Заключение. Динамическое измерение ДР информативно на всех этапах КРНТ. Риск развития ПЛО увеличивается при дыхательном резерве ниже 72,025% на этапе свободного педалирования, ниже 44,136% на уровне анаэробного порога и ниже 36,377% на пике нагрузки. ДР служит маркером развития ПЛО у пациентов, которым показана операция по поводу рака легкого.

Введение. К настоящему времени опубликованы единичные исследования, посвященные анестезиологическому обеспечению операций по поводу острой тромбоэмболии легочной артерии. Не освещены вопросы влияния основных анестетиков на центральную гемодинамику и функциональное состояние ткани легких.

Цель – провести сравнительную оценку влияния анестезии на основе пропофола, севофлурана и десфлурана на показатели центральной гемодинамики, а также оценить функциональное состояние легких при проведении оперативного вмешательства по поводу острой тромбоэмболии легочной артерии (ТЭЛА).

Материалы и методы. В исследование включено 75 пациентов (42 мужчины и 33 женщин) в возрасте 42,3 ± 14,3 лет, оперированных по поводу массивной ТЭЛА в условиях искусственного кровообращения. Больные были рандомизированы на 3 группы: 1-я (n = 25) в качестве основного анестетика был использован пропофол; 2-я (n = 25) севофлуран; 3-я (n = 25) десфлуран. В ходе анестезии фиксировали показатели центральной гемодинамики, сократительной функции миокарда и контролировали функциональное состояние легких.

Результаты. Выявлено, что пропофол оказывал более выраженное депрессивное воздействие на гемодинамику (значимое снижение артериального давления (АД) и фракции выброса левого желудочка (ЛЖ)), а десфлуран вызывал умеренный гипердинамический эффект (статистически значимое возрастание уровня частота сердечных сокращений (ЧСС)). Использование пропофола на доперфузионном этапе сопровождалось значимым возрастанием показателя ААРО2 (на 32,1%), снижением PaO2/FiO2 (на 24,1%). После искусственного кровообращения снижался индекс оксигенации, возрастало внутрилегочное шунтирование крови и значимо снижался легочный комплайнс. Ингаляционные анестетики (севофлуран, десфлуран) не влияли на функцию легких: значимых изменений исследуемых показателей отмечено не было.

Выводы. Включение в схему анестезии ингаляционных анестетиков (севофлурана и десфлурана) в ходе операции по поводу острой тромбоэмболии легочной артерии обеспечивает стабильность показателей гемодинамики и сократительной функции миокарда. Использование ингаляционных анестетиков сохраняет высокие функциональные показатели легких во время оперативного вмешательства.

Дисфункция диафрагмы (ДД) встречается у 60% пациентов через 24 часа после интубации. Ультразвуковое исследование (УЗИ) диафрагмы – метод, позволяющий неинвазивно оценить экскурсию и толщину диафрагмы в разные фазы дыхательного цикла. Экскурсия и фракция утолщения (ФУ) диафрагмы, измеренные по данным УЗИ, умеренно коррелируют с показателями методов «золотого стандарта». Как уменьшение, так и увеличение толщины диафрагмы в динамике у пациентов, находящихся на искусственной вентиляции легких (ИВЛ), ассоциировано с увеличением продолжительности пребывания пациентов на ИВЛ. Значение ФУ диафрагмы свыше 25% ассоциировано с успешным отлучением пациентов от ИВЛ. Поддержание ФУ диафрагмы на уровне 15–40% в режиме ИВЛ с поддержкой давлением ассоциировано с наименьшей продолжительностью ИВЛ.

Цель. Оценить уровни сформированности и ведущие компоненты системы обеспечения безопасности пациентов службы (отделения, отдела) анестезиологии и реаниматологии (АиР) многопрофильных стационаров.

Материалы и методы. Экспертная оценка системы обеспечения безопасности пациентов службы (отделения, отдела) АиР 235 многопрофильных стационаров, включая оценку ее уровня, ведущих компонентов, их структуры в общей выборке. Статистический анализ распределения данных, t-критерий Cтьюдента для независимых разновеликих выборок, корреляционный анализ.

Результаты. Установлено, что в основной части (38,3%) многопрофильных стационаров служба АиР находится на среднем (достаточном уровне обеспечения безопасности пациентов. 17% по уровню обеспечения безопасности пациентов находятся на высоком (организованном) и высшем (системно-организованном) уровне. Достаточно большая часть (44,7%) находится на низком (недостаточном) и минимальном (критическом, крайне низком) уровне обеспечения безопасности пациентов. При этом уровень обеспечения безопасности пациентов службы АиР многопрофильных стационаров важен и имеет тесную, но обратную взаимосвязь с уровнем цифровизации. Сравнение выраженности 5 ведущих (главных) компонентов (критериев) обеспечения безопасности пациентов службы АиР многопрофильных стационаров позволило оценить уровни их выраженности и структуру и показало, что в общей выборке наиболее выражены критерии обеспечения безопасности пациентов «Командная работа, профессионализм персонала» и «Доступность лекарственных средств».

Заключение. Современное состояние системы обеспечения безопасности пациентов службы АиР многопрофильных стационаров характеризуют 5 уровней и 5 ведущих (главных) компонентов, экспертная оценка которых позволила распределить службы АиР стационаров по указанным уровням, выявить структуру их ведущих компонентов и определить целевые направления совершенствования системы обеспечения безопасности пациентов.

Цель – продемонстрировать возможность проведения краниотомии с пробуждением у ребенка.

Материалы и методы. Ребенку 9 лет с диагнозом «Дисэмбриопластическая нейроэпителиальная опухоль в левой височной доле» была выполнена краниотомия с пробуждением. Во время пробуждения ребенок выполнял тест наименований, тесты на обозначение объекта, задание на повторение слов и спонтанную речь, тест Лурье.

Результаты. При проведении психологических тестов и интраоперационного нейромониторинга удалось успешно определить речевую зону, моторные зоны лица, что помогло благополучно, без осложнений удалить образование головного мозга. Данный клинический случай интересен еще и тем, что родной язык ребенка – казахский, поэтому во время интраоперационного пробуждения присутствовал переводчик.

Выводы. Описываемый случай демонстрирует возможность проведения краниотомии в сознании у ребенка, которая зависит не только от соматического и психологического состояния, но и от профессионализма всей операционной бригады, включает хирургов, анестезиологов, нейрофизиолога, нейропсихолога и большое количество среднего медицинского персонала, способных четко взаимодействовать между собой.

Цель – представить клинический случай лечения подростка с сахарным диабетом (СД) 1 типа, осложненным диабетическим кетоацидозом (ДКА) с отеком головного мозга (ОГМ), и провести анализ с обзором литературы по данной проблематике.

Материалы и методы. Описан редкий клинический случай подростка 14 лет с ОГМ при ДКА, динамика его клинического состояния и лабораторные изменения. Проведен поиск и анализ работ с использованием баз данных Cochrane Library, PubMed, eLibrary.ru, Medscape по поисковым словам: диабетический кетоацидоз, дети и подростки, отек головного мозга, интенсивная терапия. Отобрано 38 русско- и англоязычных источников, строго отвечающих цели работы. Проведен сравнительный анализ особенностей клинического случая с данными современной литературы.

Результаты. Кинический случай показывает особенности течения ОГМ и аспекты проведенной интенсивной терапии. Зафиксированы проявления тяжелой гипокалиемии и гипернатриемии как редкие электролитные нарушения при ОГМ у подростка с ДКА. Продемонстрировано, что компоненты и особенности проведения неотложной помощи, скорее всего, не смогли спровоцировать развитие ОГМ в стационаре при описанном клиническом случае. Не исключено, что триггерами к развитию данного осложнения послужили задержка (по вине подростка) оказания помощи на догоспитальном этапе, в том числе и грубое нарушение режима плановой инсулинотерапии со стороны пациента.

Заключение. ОГМ является редким, но тяжелым (с высоким летальным риском) осложнением ДКА при СД 1 типа. Своевременное оказание экстренной помощи при ОГМ может снизить риск данного осложнения, улучшить терапевтические результаты и прогноз.

Клинический случай демонстрирует возможность использования ингаляционной терапии оксидом азота при инфаркте миокарда. Данный метод был подключен к проводимой интенсивной терапии в связи с отсутствием положительной динамики, сохраняющимися явлениями кардиогенного шока, отека легких и артериальной гипоксемии. В результате получен положительный эффект.

Ежегодно в мире выполняется более 300 млн хирургических вмешательств. Увеличение количества пожилых пациентов и пациентов с сопутствующей патологией многократно повышает риск развития различных осложнений. Периоперационный инсульт является не самым частым, но грозным осложнением при кардиохирургических и некардиохирургических вмешательствах, оказывающим серьезное влияние на летальность и инвалидизацию пациентов в отдаленные сроки после операции. Этиология инсульта является многофакторной, а патофизиология до конца не изучена. Основные факторы, вносящие существенный вклад в развитие данного осложнения, включают гипоперфузию и микроэмболизацию мозговых сосудов, а также системный воспалительный ответ. Тем не менее, на сегодняшний день отсутствуют убедительные доказательства преимущества тех или иных методов профилактики периоперационного инсульта при кардио- и некардиохирургических вмешательствах.